Жизнь Пушкина и его творчество тесно связаны с Кавказскими Минеральными Водами. Великий русский поэт, по существу, первым в русской поэзии открыл кавказскую тему не по книгам и чужим рассказам, а по собственным впечатлениям от посещения этих мест. “Кавказ – это колыбель поэзии Пушкина, - писал Белинский, - потом он сделался и колыбелью поэзии Лермонтова”.

1820 и последующие годы отмечены обострением политической обстановки в России. Укрепляет свои позиции реакционер, “фрунтовый солдат” Аракчеев. Пушкину за связи с декабристами и запрещенные стихи грозит ссылка в Сибирь или заточение в Соловецкий монастырь. Лишь благодаря заступничеству влиятельных друзей высылка из Петербурга была заменена “служебным переводом” в Екатеринослав (ныне Днепропетровск), где в то время находилась канцелярия главного попечителя и председателя Комитета об иностранных поселенцах Южного края России генерал-лейтенанта И.Н. Инзова.

Здесь купаясь в Днепре, Пушкин заболел лихорадкой. Больного в бреду, без лекаря разыскали знакомые по Петербургу прославленный герой Отечественной войны 1812 года генерал Н.Н. Раевский и его младший сын Николай. С разрешением И.Н. Инзова они взяли Пушкина с собой на КМВ.

6 июня 1820 года Пушкин и Раевские прибыли на Горячие Воды. Здесь молодой поэт быстро поправил свое здоровье. Начинался кавказский период жизни Пушкина столь плодотворный в его творчестве. В Горячих водах родных и Пушкина встретил недавно прибывший сюда для лечения старший сын генерала – полковник Ряжского пехотного полка Александр Николаевич Раевский. Он снял для них дом в Константиногорской крепости, что в трех верстах от Горячих вод.

Пребывание Пушкина на Горячих, Железных и Кислых водах соответствовало лечебной практике того времени. Независимо от вида болезни больные начинали лечение серными ваннами на Горячих водах, продолжали принимать железные ванны на Железных водах и завершали лечение нарзанными ваннами в Кисловодске (тогда кисловодский нарзан называли “богатырской водой” и было принято считать, что она сильно укрепляет здоровье). По свежим наблюдениям и впечатлениям от живописной кавказской природы Пушкин писал на Кислых водах в эпилоге “Руслан и Людмила”:

Забытый светом и молвою,
Далече от брегов Невы,
Теперь я вижу пред собою
Кавказа гордые главы.
 

“Огонь поэзии” в Пушкине угас ненадолго. В душе поэта зрели новые замыслы, и “Кавказский пленник” – один из них. В семье Раевских Пушкин провел на Кавказе “счастливейшие минуты жизни”. Генерала он полюбил за ясный ум, с простотой и прекрасною душой. С его младшим сыном Николаем, поэта связывала тесная дружба. Н. Раевскому он посвятил поэму “Кавказский пленник”. Заметный след в душе поэта оставил и новый знакомый Александр Николаевич Раевский. В его лице Пушкин нашел интересного собеседника и позднее вспоминал, что сиживал с ним на берегах Подкумка, “прислушиваясь к мелодии вод”. Дочери генерала 15 и 14-летние Мария и Софья так же привлекли внимание поэта “образованием, любезностью и изяществом”. “Все его дочери – прелесть”, - признавался Пушкин в письме брату Льву. На водах состоялось знакомство и встречи Пушкина с литераторами Г.В. Гераковым и Г.П. Ржевским, военным писателем А.Н. Марииным, поручиком С.И. Мещерским и другими. И все это “сердцу возвратило мир”. Эти встречи воодушевляли опального поэта, хотя еще свежи были раны, нанесенные самодержавием, удалившим его от активной политической борьбы и от друзей – будущих декабристов.

Эти поездки по Кавказу, вольная жизнь, заманчивая и совсем непохожая на прежнюю, эта новость впечатлений, жизнь в кибитках и палатках, разнообразные прогулки, ночи под открытым южным небом, причудливые картины гор, новые невиданные племена, аулы, сакли и верблюды, дикая вольность горных черкесов, и в нескольких часах пути упорная, жестокая война с громким именем Ермолова – не могла не питать творческое воображение молодого поэта.

Видя картины Кавказа, Пушкин стал осуждать колонизаторскую политику царизма против горских народов и высказал это в черновой строфе стихотворения “Кавказ” 1829 года:

Так буйную вольность законы теснят,
Так дикое племя под властью тоскует,
Так ныне безмолвный Кавказ негодует,
Так чуждые силы его тяготят….

Вторая поездка Пушкина на Кавказ летом 1829 года соответствовала творческим замыслам поэта – завершить роман “Евгений Онегин” главой о декабристах с яркой панорамой освободительного движения первой четверти XIX века. Встреча с разжалованными декабристами входила в его планы. Гнетущая атмосфера жизни петербургского общества и неприятности личного порядка (неудачное сватовство к Н.Н. Гончаровой) ускорили его отъезд на Кавказ.

За 9-летний перерыв многое на Горячих водах изменилось. Город стал застраиваться домами, были перестроены старые здания. Архитекторами братьями Бернардацци были возведены главнейшие и лучшие ванны и другие казенные здания. Появились Николаевские ванны 1826-1831 гг., гостиница Ресторация, началось строительство Дома для неимущих офицеров.

Был устроен Пятигорский бульвар – одно из лучших украшений современного города 1827-1828 гг. “Не верится глазам – писал современник, чтобы в такой глуши можно было найти и бульвар, липами обсаженный, гладко укатанный и чистым песком усыпанный, и не нем почти такое же многолюдство, как на Невском проспекте”.

Произошла и еще одна перемена, не отмеченная Пушкиным. За прошедшие 9 лет автор “Руслана и Людмилы”, “Кавказского пленника”, “Бориса Годунова” и многих глав “Онегина” стал широко известным поэтом. Не случайно память о посещении Пушкиным КМВ увековечена в Пятигорске установкой ему в 1982 году памятника (бюста) работы скульптора М.К. Аникушина.

В мае 1829 года, направляясь на Кавказ, Пушкин нарочно сделал крюк в дороге и заехал в Орел для встречи с А.П. Ермоловым. Первые же строки “Путешествия в Арзрум” поэт посвятил этой встрече с опальным генералом. Говорили о сомнительных заслугах Паскевича, о засилье немцев в русской армии. От Ермолова Пушкин мог многое узнать о крае и народах, его заселяющих.

В 1929 году Пушкин побывал во Владикавказе, Ларсе, Тифлисе и всюду восхищался красотами Кавказа. 8 сентября 1829 года Пушкин на обратной дороге заявил в “комендантском управлении” при Горячих водах свою подорожную и покинул благословенный край, увозя с собой новые литературные помыслы. До Георгиевска ему было предписано давать сопровождение в виде двух вооруженных казаков, и он проследовал без малейшего задержания. В память о Кавказе он написал (“Кавказский пленник”):
 

Во дни печальные разлуки
Мои задумчивые звуки
Напоминали мне Кавказ,
Где пасмурный Бешту, пустынник величавый
Аулов и полей властитель пятиглавый
Был новый для меня Парнас
Забуду ли его кремнистые вершины,
Гремучие ключи, увядшие равнины
Пустыни знойные края
Где ты со мной делил младые впечатленья,
Где рыскает в горах воинственный разбой
И дикий гений вдохновенья таится в тишине глухой?
 

Фото публикации приведены из открытых источников сети Интернет:
https://diletant.media
https://www.liveinternet.ru
https://кмв.рф
https://yandex.ru/images/search